The Voronezh Room поговорил с культурологом, специалистом по современному искусству и пропагандистом активной городской жизни Алексеем Беловым о проблемах творческого сообщества после ухода Эдуарда Боякова с позиции культурного менеджера Воронежа.
21 век — век искусства постмодернизма, и, казалось бы, нет больше никаких рамок и ограничений. Однако, законы физики действуют безотказно: сила действия равна силе противодействия. Как показала практика последних лет, можно и в тюрьму сесть. Или не выдержать и уволиться с очень серьезной должности. О последнем я узнал совсем недавно и нахожусь под впечатлением (речь идет о Боякове). Невозможность сформулировать и использовать собственный язык творческого взаимодействия с внешним миром — это крах. Все суперсовременные фестивали современного искусства, все попытки вести открытый диалог, все это рухнуло.
Может быть Бояков просто не смог повлиять на творческое сообщество?
Влиять? Плохое слово. Мне ближе —коллективно развиваться. Я раньше тоже хотел влиять, но до конца не понимал как. В этом я крайне согласен с Бояковым. В одном из последних интервью он много говорил об отсутствии коллективности внутри творческого сообщества. Мы слабы, потому что действуем с точки зрения своего творческого эгоцентризма. Нет чувства коллективности.
Боякова все испугались и не поддержали. Тогда как он создал уникальную площадку для формирования нового сознания, нового языка, который так необходимого для декодирования креативности. Поэтому современное искусство остается непонятым обществом, остается запертым в своей клетке. Это был идеальный портал, через который происходил обмен. Люди жалуются на несвободу, а сами не видят, что выход-то есть. Может быть, это неправильная интерпретация законов постмодернистского общества. Свобода не в личности, свобода в сообществе.
Люди жалуются на несвободу, а сами не видят, что выход-то есть.
Главная задача, на мой взгляд, для тех кто хочет влиять, прежде всего в поиске объединяющей силы, общего независимого языка. Я как культуролог видел в нем шанс, шанс на включение культурного сообщества города в общемировое пространство. И тут он преуспел. Чрезмерная самобытность это плохо. Это новое мировосприятие. Воронеж — это тоже часть мира. У нас тоже могут быть крутые выставки крутых художников. И это была возможность своим проникнуть в этот большой мир. Раз мы прозевали такого человека, то придется делать все самим.
И что же делать?
Лично для себя я понял одно: хочешь что-то сделать, делай это сам. Я предлагал еще 3 года назад объединяться, много кому говорил. Реакция нулевая. Обычно причины две: либо чрезмерный эгоцентризм, либо чрезмерная робость. Тогда я бросил это гиблое дело, а сейчас понимаю: сами не придут, нужно самому всех силой собирать, каждому все по полочкам раскладывать, за руку водить, как детишек. Вот сейчас, когда вернусь, этим и буду заниматься.
Если ты не делаешь или делаешь мало и вяло, то как ждать энергии и вовлеченности от других?
Второе, это пример. Личный. Вот тут проблема. Если ты себе не можешь ответить на какие-то вопросы, то как можно влиять на кого-то? Если ты не делаешь или делаешь мало и вяло, то как ждать энергии и вовлеченности от других? Да, сейчас я звучу голословно, но мы заранее оговорили, что я пишу со стороны, я вообще выброшен за борт.
И что же нужно, чтобы самому ответить себе на вопросы?
Самоанализ. Мне в этом плане даже повезло. Жизнь не зря забросила меня сюда, «к Марсу». Здесь есть фантастически много времени чтобы подумать, разобраться в себе. Ответы приходят сами, главное себя к ним подготовить. Когда ты находишься в равновесии, то и мир становится проще. Вся суета обыденной жизни, все проблемы бытовые — это и правда мелочи. Нужно научиться от них абстрагироваться. Но опять же, мне это далось легче, ибо обстановка располагает.
А как ты видишь это взаимодействие?
Взаимодействие. Работа с творческим классом, безусловно, крайне сложная. Здесь коллосально много психологии. Нужно отдавать себе отчет, что все они в жуткой степени эгоисты, самовлюбленные эгоисты. Это ключ, на это надо давить и этим пользоваться. Люди любят, когда их хвалят. Но это должна быть критика в чистом виде: когда в чем угодно ты находишь хорошее и показываешь на него. Обычно критика происходит в негативном ключе. Сколько не слушал разговоров о кино или о книгах, за редким исключением, всегда негатив. Напрямую с творческим человеком, очень тонко воспринимающим мир, так нельзя, конечно. Тонкая лесть и поиск плюсов — вот это реально работает.
Люди любят, когда их хвалят. Но это должна быть критика в чистом виде: когда в чем угодно ты находишь хорошее и показываешь на него.
Второй этап — это включение в новый совместный процесс. Моя идея состоит в том, чтобы собирать людей из разных сфер и объединять их действия. Моя идея может показаться слегка наивной, но уже проверена на опыте: если правильно преподнести действительно интересную идею, то люди соглашаются помогать и помогать даром. У нас в городе десятки и сотни талантов, представь, что можно сделать, если их собрать вместе?
Как же их собрать вместе?
Как бы банально это не звучало, но с людьми надо дружить, а не работать. Когда ты выходишь на одну волну, то готов уже делать все что угодно. Деньги не затмевают славу и креатив. Для меня это план действий. В бета-версии своей деятельности я его уже опробовал, работает. По возвращении продолжу. Но и тут всплывает, пожалуй, самый главный вопрос: а зачем все это? Без собственного языка, желательно общего, все попытки современного искусства войти в реальный мир — бессмысленны.
Без собственного языка, желательно общего, все попытки современного искусства войти в реальный мир — бессмысленны.
Человечество вполне может прожить без культуры. Культура — это искусственная конструкция. Но мы уже не животные и стремление к чему-то совершенному в нас есть. Остается одно — выработать язык. Вообще без языка никуда. Это как генный код или программный код. В нем закладывается и образовательная часть, просветительская, и морально-нравственная. Также нельзя забывать про вкус, который тоже надо вырабатывать.
Иллюстрации: Jeff Koons