Споры и скандалы вокруг опубликования «Мемориалом» базы данных сотрудников НКВД эпохи «Большого террора» не утихают. Закончатся они тем, что сторонники акции «Мемориала» устанут, выдохнутся и перестанут стучаться в закрытые двери и сердца соотечественников.
Им не откроют – ни архивы, ни сердца. В 90-е было немало людей, призывавших к примирению белых и красных, чекистов и жертв террора: давайте всё забудем, обнимемся, умоемся слезами умиления – и пойдём дружно строить новую Россию. Поминали «Пакт Монклоа» — примирение испанских франкистов с республиканцами; они же смогли – а мы что, хуже? В Испании внук арагонского крестьянина, пошедшего добровольцем к Франко, не желая колхозного рабства, может спокойно общаться с внуком барселонского рабочего, воевавшего за демократию и автономию родной Каталонии. За каждым из них – своя правда, а на руках их предков примерно одинаково невинной крови. Они договорятся.
Но «Большой террор» – это не война. Это истребление и муки людей, заведомо невинных. А ведь находятся вроде нормальные люди, считающие, что, мол, всё-таки были враги советской власти, затаившие злобу «бывшие», всякие там националисты, агенты иностранных разведок – так что надо ещё разобраться, сколько народу было репрессировано ни за что, а сколько – за дело.Не трудитесь. Террор 1937-39-ого годов был направлен только и исключительно против невинных. Никакого подполья, никаких заговоров, измены и саботажа не было в эти годы ни в одном месте и ни в каком количестве.
Истинных, а чаще мнимых противников режима непрерывно выискивали и уничтожали, начиная с 1917-ого, а почти всех бывших членов оппозиционных партий, белогвардейцев и партийных оппозиционеров пересажали и перестреляли ещё до начала «Большого террора» – в 1934-36-ом годах. К началу массовых репрессий в стране царила кладбищенская тишина.
Те, кто арестовывал невинных людей, кто мучил и терзал их на допросах, на этапах и в лагерях, прекрасно знали – все до одного! — что они невиновны. Интересно, что только ходе «Большого террора» массово применялись пытки – именно тогда, когда среди жертв врагов власти не было вообще! В годы гражданской войны уничтожали «классовых врагов», в том числе и тех, кто боролся с советами с оружием в руках, но зверства и пытки были, так сказать, местными особенностями. В ходе раскулачивания и коллективизации это употреблялось, но не повсеместно и зависело от личных качеств карателей. А в 1937-ом чекисты уже повсеместно и поголовно выбивали признания от заведомо невинных и вконец запуганных людей.
Зачем, спрашивается? Да затем, что знали, что творят преступления, что терзают невинных. А ну как завтра за это спросят? Так вот она, отмазка: он же сам признался, что шпион Уругвая! А тот Сталина хотел убить, ежели тот приедет к ним на хутор Верхне-Кундрючинский!
Именно по этой причине биологические и духовные дети ВЧК-ОГПУ-НКВД никогда не признают преступлений своих пращуров таковыми. Потому как одно дело признать, что дед, мол, верил в советскую власть, верил Сталину, боролся с крамолой так, как он её понимал. Но фанатиков, веривших, что выкорчёвывают крамолу, были единицы из многих десятков тысяч — таких психов во всём мире очень мало. Это ведь совсем другое дело – признать, что предок был бандит, что арестовывал, мучил и убивал людей для того, что захватить их квартиры, машины, мебель, красивые шмотки. За доступ в спецраспределители, где чекистские жёны, бывало, дрались за шубы и брошки, только что сорванные с прежних владелиц. Морить зэков для того, чтобы на воровстве их скудных пайков сколотить к пенсии состояньице.
Хуже того – арестовывали, пытали и убивали просто за возможность жить сыто и спокойно. За что ж вы Ваньку-то Морозова – ведь он ни чём не виноват? Да мне, понимаешь, квартиру обещают, а если норму по арестам не выполню – уйдёт она, квартирка-то…
Вон Вася Пупкин – честнейший мужик ведь, а ты ему пальцы раздавил, глаз выжег – как это? Я младшенькой своей ботиночки на меху обещал, а они денег стоят, вот я и хотел, на премию-то… А Васька твой – вражина подлый: признался бы сразу – и поехал бы в лагерь с чистым воздухом. С глазом и с пальцами. А так я из-за него, гада, намучился – ночей ведь не спал, все руки-ноги об его морду отбил… В общем, «…следователь-хмурик получил в месткоме льготную путевку на месяц в Теберду…».
Эти существа (людьми их назвать нельзя) так привыкли убивать ради «льготных путёвок», что оказались полностью вне морали и вообще всех человеческих качеств. Арестованного по «делу Берии» его подручного, генерал-лейтенанта МГБ Льва Влодзимирского судили за то, что он насмерть забил молотком Нину Орельскую.
А генерал искренне удивлялся: «Этот случай я не считал убийством, а рассматривал его как оперативное задание«.
Он так и не понял, за что его приговорили к расстрелу. Они все там, в мемориальском списке — Влодзимирские. Кто-то просто не успел так отличиться, кому-то Хозяин не приказывал такого, чтобы женщину – молотком, но есть там и такие, которые и не одну, и не только молотком.
А теперь ветераны органов рассказывают нам, что репрессии при Сталине были «продолжением классовой борьбы» и этот процесс должен был закончиться победой… пролетариата. И что «это происходило во благо 90% населения России». В смысле женщину – молотком – во имя победы пролетариата? На благо 90%? Как вы себе представляете примирение с такими? С врагом примириться можно. С преступником – нет. Разве что простить его по-христиански. Но только в случае покаяния. Но каяться-то они не намерены. Они и дальше будут твердить о «победах пролетариата» и «благе для 90%». Они готовы и впредь забивать молотками – за «льготную путёвку» и просто по приказу.
Так что мемориальский список закроют, как это уже сделали со многими архивными документами. А там и «Мемориал» прикроют.
Журналист и историк Евгений Трифонов
Источник: http://noteru.com/post/view/21647