На днях Захар Прилепин презентовал свою новую книгу «Семь жизней» в КК «Петровский». Книга стала поводом для обсуждения корней писателя, российской литературы, политики, кино, рэпа, экономики и даже матерной традиции.
Про деревенские корни и настоящее имя
Я по линии бабушки воронежский. Она из степного поселка в 120 км от города, так что я отчасти считаю себя воронежцем. Сам я с рязанской деревни, отец — липецкий, а зовут меня Евгений Николаевич, но меня мало кто так называет.
У меня есть книжка «Я пришел из России». В нее я вложил смысл не пафосный, а сугубо территориальный. Село Ильинка, откуда происходит мой род и фамилия, находится в Липецкой области. Я много путешествую и гастролирую с новыми книгами, и когда я приехал в Тамбов, узнал, что Ильинка раньше принадлежала Тамбовской области. Так что я уже и не знаю, чьим себя считать.
Моя бабушка вообще выдавала себя за казачку. Хоть я ей и не верил никогда, но мне все время казалось, что я наследую эти черты. Казаки наполнены разнородными качествами: они любят царя-батюшку и в то же время безбашенное ощущение свободы. Казачество из самого разгульного этноса стало самым консервативным. И мне кажется порой, что я сам похож на казака. Я консерватор, влюбленный в свою страну, но в то же время оппозиционер. Вот об этом я пишу свои книжки.
Писательство – отличное дело: ты ерундой страдаешь, а тебе еще и деньги платят.
Я начинал писать первое большое произведение в 30 лет. Дерево посадил, начал строить дом, первый сын родился – пора и книгу писать. Тогда я не встречал никаких Захаров. И в детстве мне сильно врезалось в память, что моего отца все называли Захаром, хотя по паспорту он Николай Семенович. Мне это очень нравилось. И имя такое звучное, что я решил его выбрать для псевдонима.
Когда в 2005 году мне вручили премию за книгу, я понял, что писательство – отличное дело: ты ерундой страдаешь, а тебе еще и деньги платят. Когда я начал писать вторую книгу, подумал: не назовусь же я Евгением? Читатели будут спрашивать: «А где Захар?». Только Захаром Николаевич меня не назовешь: это будет как Горького – Максимом Максимовичем.
Прилепин утверждает, что в какое бы время он ни родился в России, он бы не хотел быть на кого-то похожим в литературе, его книга должна быть такой, какой более нет в природе. Правда новая книга «Семь жизней», которая стала поводом творческого вечера, отражает давно известный мотив, появляющийся в искусстве довольно часто: что было бы, если бы у нас была другая жизнь? Что было бы, если бы их было несколько? Как бы мы поступали, если бы…? Выбрали бы мы другую женщину, мужчину, родили бы других детей, разбили бы кому-то лицо – что бы было тогда? У Прилепина книга состоит из цикла 11 рассказов, объединенных одной метафизической идеей: не из-за муки можно возвращаться воспоминаниями к старым перепутьям, а ради забавы. Не все мы страдаем от выбранных решений, но часто грешим, что копаемся в прошлом.
Про телевидение, рэп и работу писателя
Я считаю себя писателем, хотя еще веду программы на ТВ, сочиняю рэп и работаю колумнистом в некоторых изданиях. На одной из творческих встреч в Липецке я выступал перед публикой, пока мои друзья торговали в фойе книжками. Подходит пара к лотку, смотрит на книги и удивленно восклицает: «О, а они еще и книжки пишут!». Так я еще с модельером Егором Зайцевым ватники продаю.
На ТВ я веду две программы: «Соль» и «Чай с Захаром». «Соль» – программа о рок-музыке. Признаться, в юношестве я мечтал стать рок-музыкантом: тогда у меня были волосы на голове и серьга в ухе. И когда мне предложили создать программу, куда можно было бы бесплатно пригласить известных людей, выпить с ними, подружиться, послушать их музыку, конечно, я согласился.
Я хочу звать на свою программу аномальных людей. Например, Киркорова — и поговорить с ним на философские темы. Он ведь тоже умеет думать, а не только наряжаться
На «Чае с Захаром» я провожу серьезные разговоры за жизнь с политиками и режиссерами. Был у меня Павел Лунгин, кинорежиссер и сценарист, был политик от партии КПРФ Геннадий Зюганов. Он такой милый дедушка, и при виде его ты не осознаешь, насколько он влиятельный. Я хочу звать на программу аномальных людей. Например, Киркорова — и поговорить с ним на философские темы. Он ведь тоже умеет думать, а не только наряжаться.
Прилепин затрагивал проблему эффективности работы писателя. Успешный писатель, по его мнению, не тот человек, который пишет много книжек. Писатели скоро и много пишущие просто пугают: нужны ли все эти книги, о чем важном может писать человек, не останавливаясь? Каждое литературное произведение должно созреть. А если человека распирает, он может развлечь себя и другими вещами, считает Прилепин. Он сам, например, начал петь: его не крутят, как ВИА Гру, по ТВ, и он не навязывается петь в чьей-то квартире. Однако увлекся рэпом, создал музыкальную группу «Элефанк», где выступает вокалистом и приглашает разных известных людей – Дмитрия Ревякина, Константина Кинчева, Александра Ф.Скляра и других. Также выпустил совместные музыкальные произведения с группой 25/17 и рэпером Ричем.
Про опыт в кино
Три года назад я в сериале «Инспектор Купер» — играл киллера в двух сериях. Позвонили, предложили сняться, я отказался и рассказал жене и детям. Дети расстроились, что я отказался, и начали упрашивать: «Папа, папа, ну, согласись, мы хоть похвастаемся, что ты в телевизоре». Не знаю, кому они собрались тогда хвастаться, ведь мы жили в деревне, гдекроме нашего,стояло только два дома, а телевизор и интернет не ловили. Но согласился, согрешил ради детей. Пришел на съемочную площадку – и первая мысль: «Мне кажется, я всех обманул, меня сейчас выгонят с позором». Но этого не произошло.
Не стал я смотреть этот сериал, диск до сих пор нераспечатанный лежит. И жена, и дети не стали смотреть. Гонорар проели, а на папу не посмотрели.
Начался процесс съемки – и я испугался. Меня выталкивают на свет. Говорят играть киллера. Спрашиваю себя: «Зачем я в это ввязался?». К тому же начинаем всю съемку сразу с финала: «Тебя убивают, стреляют в спину». Оказывается, со мной все время ходит мальчик (как в фильме «Леон» – с киллером ходит девочка. Только со мной – мальчик). И он мне как сын. А перед моей гибелью я должен расчувствоваться и произнести ему прощальный монолог. Я киллер, но сентиментальный. Я первый раз в жизни вижу этого мальчика, и, конечно, он не вызывает у меня чувства, у меня дома своих мальчиков достаточно (в семье Прилепина четверо детей – ред.). И вот в меня стреляют, я нажимаю кнопочку, чтобы взрывались пули возле спины – раскусываю капсулу, будто кровь из меня фонтаном – говорю мальчику предсмертную речь – падаю на машину – перекатываюсь и умираю. И так несколько дублей, и у меня уже вся борода в этой крови, уже зол на всех и мечтаю: «Вот приду домой и детей выпорю: оторвусь». Отсняли дубли. А потом я узнал, что на озвучивание позвали другого актера; и мне было непонятно, почему я говорю другим голосом. Не стал я смотреть этот сериал, диск до сих пор нераспечатанный лежит. И жена, и дети не стали смотреть. Гонорар проели, а на папу не посмотрели».
Про Донбасс, политику и мат
Я жил на Украине и много времени провел на Донбассе. Там я работал военкором и записывал события с Майдана для себя. Я взял на себя ответственность привести гуманитарную помощь, собирая деньги по России, закупая нужные вещи и отвозя на своей машине. Пару лет назад я стал работать помощником Александра Захарченко, военного деятеля ДНР. И теперь, когда я хочу представить свою новую книгу – записки с военных действий на Украине, которые я застал и узнал секретно, – мне нужно посоветоваться с Захарченко. Книга будет называться «Все, что должно разрешиться»: там записаны мои разговоры с ополченцами, разные обстоятельства, о которых знают единицы и, возможно, никто больше не должен узнать. Я не уверен, что мне позволят ее выпустить, но при удачном стечении я представлю ее публике через 3-4 месяца.
Мы не изменились, не стали добрее, доблестнее, умнее. Мы те же самые люди, что были и в 18, и в 19 веке, и в других.
Когда я писал книгу о Чечне, то перечитывал Толстого и Лермонтова. События в Чечне, в военных действиях которой я участвовал, сильно на меня подействовали. Но я понимал, что буду писать о том же самом: человеческий тип не изменился. Я как филолог изучал древнерусскую литературу (хоть и из-под палки) и говорю уверенно: утверждать, что мы на пути прогресса – это бред. Мы не изменились, не стали добрее, доблестнее, умнее. Мы те же самые люди, что были и в 18, и в 19 веке, и в других.
Раньше я часто спорил с моим бывшим другом Дмитрием Быковым по поводу того, что Россия — плохая. Он говорил, что мы ходим по кругу, отстаем, а я противоречил. Но теперь я понимаю, что это правда, только ходить по кругу – это не плохо. Ни одна история ни одного государства не идет вперед. Все движется по кругу, возвращаясь к старым проблемам.
А еще у нас очень совестливая нация: все ругаются матом, но считают, что это плохо. Дома можно – в книжках нельзя. Я сам взрослею и меньше ругаюсь матом. Каждый раз при правке книг убираю по два-три матерных слова. Но есть те, которые я точно не уберу. Они также служат моему произведению, как и другие слова. Это русский язык, не стоит его бояться. В романе «Тихий дон» тоже есть мат, только его мало кто видит, потому что раньше он писался по-другому».
Ольга Козлова
Фотографии: Глеб Кузнецов.