Зимние сказки Воронежа

Мариинская впадина

Нет, я совершенно не ошибся в названии. Оно о первом здании, что давно стало моим символом. Когда я приехал в Воронеж после моего затяжного путешествия длиной в год, больше всего мне хотелось попасть именно сюда — в здание Мариинской гимназии. Был вечер, как никогда кстати шёл снег, я был наполнен радостью и ожиданием чуда.
На подходе я заметил стайку остриженных в креатив молодых людей, чуть замедлил шаг и прислушался. Прогуливаясь по городу, я всегда ловлю обрывки ваших фраз и, поверьте, знаю о каждом гораздо больше, чем можно представить. Тот вечер исключением не стал. Речь тех ребят свелась к тому, какие они диджитал, как актуально завтрашнее событие и что скоро новый год. И тут я понял: пожалуй, у меня это прошло.
Когда-то я очень хотел влиться в тусовку, стать своим. Заводил нужные знакомства, купил свитер-ковёр, iPad. Но не сейчас. Я точно стал другим. А что насчёт этого здания?
Пару лет назад здесь был фестиваль «Открыто» — волшебное время. Я гулял по этажам, по бесконечным лабиринтам этого воронежского арт-Хогвартса. Мне не нужна была компания, я не был одинок — со мной было искусство, ведущее меня из зала в зал, от одного звука ко всё новым мелодиям. Казалось, ты уже в тупике и пора разворачиваться, но нет — за занавеской было продолжение, и я шёл дальше, дальше, дальше… Я смотрел из окна на здание напротив, на несчастный микроб-ВЦСИ, и у меня было ощущение, что вот он, новый мир, — в самом центре города огромная цитадель, неприступная крепость искусства. Теперь-то заживём.
Но вот настала суббота, впереди новое арт-событие, новые ожидания. Распахнулись двери, и сюда ворвалась толпа модных дизайнеров, ремесленников, держателей лавок. Я пришёл позже, решив элегантно опоздать, но засвидетельствовать своё почтение. Я был в полной уверенности, что всё будет как раньше. Но не было главного — духа смелости. Даже Катя Дарка была… растеряна, что ли? Я надеялся попасть на грандиозный перформанс, увидеть десятки журналистов и фотографов. Но всё пропало! Нет больше волшебства, остался бизнес. И тот не очень-то бойко шёл.
Её бросили, ею попользовались и вышвырнули на обочину, отштукатурили фасад, но так и не признали. Всё кончено, окна уже не горят магическим светом — только обычным. Вы никогда не думали о том, что случается со стареющими проститутками? Ну, теми, кого миновали перестрелки и передоз? Вы когда-нибудь видели их закат? Вот он — Мариинская впадина! С разбитым сердцем и невнятным будущим. Ты не одинока, я точно буду помнить о тебе. Ты горела ярко, заносчиво, горделиво.
Только бы не снесли…

Марриот-гора

В город ворвалась стайка снующих тут и там гномов-дельцов, они суетливо расталкивают вас, гуляющих по проспекту зимним субботним вечером со стаканчиками кофе из Perfetto. Вы идёте, как и раньше, но боитесь поднимать глаза — что-то не так в этом месте.
Я помню это ощущение: ты идёшь по проспекту и задеваешь затылком облака. Улица имеет длину и ширину, но лишена высоты. Да ещё этот спуск к воде — проспект будто возвышается над всем городом, и его вдавливают в небо какие-то подземные силы.
А это рождался из земли новый мир, непривычный, неподходящий, неформатный. Были протестующие, были сборщики подписей. Никто не мог остановить гномов-дельцов — они строили свою новую твердыню. Сейчас она упирается в самое небо, и вам страшно поднимать глаза вверх, потому что там слишком высоко. Проспект стал иным — в нем появилось новое измерение, пространство, объём, свобода. Как с этим жить? Куда это применить? А надо оно нам или мы могли прожить ещё очень долго в нашем поднебесном тоннеле?
Мне впервые было чем дышать в этом загазованном месте, я чувствовал, что могу поднять голову и не горбиться, как раньше, — Марриот-гора подняла небеса и надёжно закрепила их на своей вершине. Город не будет прежним.
Я шёл и думал: я ведь знаю, что вас всех ждёт впереди. Я давно продумал ваше будущее, все планы намечены, даты определены. И вы будете говорить про меня: как с этим жить? Куда это применить?