5 декабря исполняется 195 лет со Дня рождения великого русского поэта Афанасия Афанасьевича Фета. В честь этого события The Voronezh Room решил больше узнать о жизни и творчестве лирика.
Навязчивой идеей всей жизни писателя была, как ни странно, совсем не женщина. А то, на чем основывался весь XIX век, то, из-за чего человека могли перестать воспринимать как равного себе — дворянский титул. Всю сознательную жизнь Фет мерил своё творчество, любовь, работу и знакомства тем, как он сможет с помощью всего этого возвратить себе утерянную принадлежность к дворянству.
Событие, которое все изменило
С маленьким Афанасием судьба решила сыграть злую шутку: его мать Шарлотта Елизавета Беккер в 1820 году, находясь в положении, сбегает из Дармштадта от своего мужа Иоганна-Петера-Карла-Вильгельма Фёта вместе с новым другом семьи и – по совместительству – возлюбленным Афанасием Неофитовичем Шеншиным. 45-летний русский помещик, дворянин увозит любимую женщину в село Новосёлки Мценского уезда Орловской губернии, где она принимает православие и рождает мальчика, которого за взятку, или по знакомству (до сих пор точно неизвестно), записывают Шеншиным, потомственным дворянином. Представьте, как переворачивается мир для юного Афанасия, когда в 14 лет, определяясь в немецкий пансион, он узнает, что родился, когда мать формально ещё состояла в браке со своим первым мужем Фётом. “Ошибка” в документах всплыла по какому-то частному доносу. С этих самых пор мальчик лишается российского подданства и именуется «иностранным подданным Афанасием Фётом». Кто в действительности являлся отцом Афанасия — неизвестно до сегодняшнего дня.
Только в 1873 году, будучи уже известным поэтом, Фет официально вернул себе фамилию Шеншин, но литературные произведения и переводы продолжал подписывать фамилией Фет.
Любовь – не повод отклониться от цели
На самом деле, в пореформенной России дворянин уже не имел особых привилегий в обществе, но для человека с утерянным статусом это было делом принципа, делом жизни – стать снова тем, кем ты заслуживаешь быть. Фет не оплакивал потерю прежнего положения, бездействуя. Он наметил четкий план. Чтобы снова стать дворянином, нужно сделать карьеру в армии – для этого достаточно получить первый офицерский чин. Проучившись в немецком и российском пансионах, закончив МГУ, он добивается за год офицерского звания. И вот она ирония судьбы. В том же году выходит закон, по которому титул можно получить только со второго офицерского чина. И еще 11 лет службы ради цели всей жизни. За это время Фет встречает девушку, которая удивила его и красотой, и умом – Марию Лазич. Несмотря на то, что Мария очень подходит поэту по духу, она оказывается такой же бедной, как и он сам. Фет признается Лазич, что никогда не женится на ней. С горькой ненавистью к себе и верой лишь в одну мечту – добиться титула – Фет порывает отношения с Лазич. Позже он узнает, что она сгорает заживо в своем же доме. До конца жизни поэта мучила совесть и не оставляющая любовь к этой девушке.
В 1856 году, незадолго до производства Фета в чин майора, выходит новый указ, утверждающий, что дворянство даст лишь чин полковника. Фет уходит в отставку. В 1857 году он знакомится с зажиточной Марией Боткиной и оформляет “брак по расчету”.
Из поэта – в помещики
В 1860 году у Фета возникла идея покупки поместья. Это была некая компенсация ещё отсутствовавшего дворянского статуса. Он купил на юге Мценского уезда 200 десятин пахотной земли и недостроенный хутор. До этого не сталкивавшись с ведением поместного хозяйства, Фет решил попробовать реализовать себя в деревне, на народной почве, зная для себя только одно: он будет разрушать старые экономические отношения и налаживать новое хозяйство в сотрудничестве с крестьянином. Момент, конечно, не самый удачный – конец XIX века – то время, когда сами основы поместного хозяйства должны были трансформироваться в нечто новое. Во что именно – не знали даже опытные хозяева. Фет признавал, что дворянское сословие не просто бедствует, оно вымирает, причём оно само виновато в своём плачевном состоянии.
Не случайно, что Фет, как Левин в “Анне Карениной”, принимается за работу руками – современный, рациональный помещик, который применяет и новые способы хозяйствования, и экономическое планирование, и автоматизированную технику. Только почему-то сложно ему, как Левину, приучить мужика работать в соседстве с барином да еще с новой техникой. Налаживание быта и хозяйства становится поводом для осмеяния поэта в кругу других литераторов. Ему становится сложно найти поддержку: Тургенев и Салтыков-Щедрин называют его злостным крепостником, мелочным помещиком, противником демократии. Но критика с разных сторон не мешает Фету добиться успеха в планировании хозяйства, в материальном положении. Уже купив имения в Курской, Орловской и Воронежской губерниях, он, спустя время, поручает их управляющему, а сам снова всей душой увлекается поэзией.
Проза существует для жизни, поэзия – для души
Только начиная свою литературную деятельность, Фет получал одобрения отовсюду. В 1840 году, когда вышел его первый сборник стихотворений “Лирический пантеон”, Гоголь назвал поэта “несомненным дарованием”. Отозвался с благословением на поэтическую деятельность также и Белинский. Тогда с 1842 года Фет регулярно появляется на страницах журналов «Москвитянин» и «Отечественные записки». Добившись успеха, уже в 1850 году, выпуская свои книги, Фет знакомится с Тургеневым, обретая расположение к себе кружка “Современника”. У Тургенева поэт познакомился с Толстым, который часто, даже когда все бывшие друзья-литераторы называли Фета “наивным певцом” или крепостником, оказывал ему поддержку.
В творчестве Фет разделял для себя сочинение прозы и поэзии. Если проза – это гражданская позиция, взвешивание ценностей, то поэзия – это чистое искусство, это воспевание любви, наслаждение природой и музыка чувств. Поэтому Афанасия Афанасьевича критики упрекали как публициста в излишней детализации, а как поэта – в избегании «практической стороны жизни”.
К концу жизни поэт мог только за свой счет выпускать небольшими тиражами новые сборники стихотворений, которые подолгу лежали не распроданными на полках. И лишь в начале XX века представители нового «серебряного века» – Брюсов, Бунин, Блок, Есенин, которые подпитывались фетовской тонкой, проникновенной детализацией – «лирической дерзостью», о которой говорил Толстой, смогли по достоинству оценить, что принес с собой Фет в русскую литературу.
Ольга Козлова